И будет вам счастье - Страница 29

Я засмеялась, а Изольда продолжила неожиданно зло:

– Ну а если серьезно, то я, конечно, подумала о денежной стороне вопроса. Мне казалось, что ради счастливого будущего Дашка может продать квартирку в Отрадном – чай, это у нее не единственное жилье. Однако негодяйка решила идти проторенной дорожкой. Она опять обратилась к моему мужу! Слава богу, Лёня не дал ей денег, это было бы уже слишком!

– Почему вы так уверены? Если он написал на нее завещание, то, возможно…

– Да я собственными ушами слышала! – в сердцах перебила вдова. – В тот день, когда Лёня умер, она ведь к нему приходила, просила денег, умоляла, даже угрожала! Ничего его не проняло, он ей отказал. Поэтому я и считаю, что врет Дашка про завещание. Лёня не дал ей денег, когда был жив, и уж точно не оставил бы после смерти! Может, просто пообещал, чтобы отвязалась… В любом случае, если и было такое завещание, то оно сгорело. И давайте закроем тему. Не хочу даже говорить про Дашку и надеюсь никогда больше не увидеть эту мерзавку!

Сославшись на дела, Изольда спешно покинула столовую.

А я подумал, что вдовица-то, оказывается, не такая уж нежная тургеневская барышня! Хоть и падает в обмороки, однако же своего не упустит. И то, что несовершеннолетним положена обязательная доля в наследстве, уже успела выяснить. Может, это она подожгла дом, чтобы уничтожить завещание? Ведь тогда все имущество наверняка достанется законной супруге…

Мне не удалось как следует обдумать эту мысль, вернулась Колтунова, хмурая и злая.

– У тебя неприятности? – посочувствовала я.

Она вымученно улыбнулась:

– Обычные бытовые проблемы.

Однако Ленка даже не поинтересовалась, о чем мы тут говорили. Верный признак того, что она выбита из колеи! Я решила не беспокоить хозяйку своим присутствием и отправилась посмотреть на сгоревший дом соседа. Каюсь, я любопытна, но разве это такой уж большой порок?

Дом Лисовиков представлял собой жалкое зрелище. Из величественного родового гнезда он превратился в кособокую ночлежку для нищих скитальцев. От огня пострадала преимущественно левая половина дома. Пожар, судя по всему, начался на втором этаже, в крайних комнатах – именно это место обгорело больше всего, из окон даже вылетели стекла.

Стояла какая-то нереальная, загробная тишина. Вдруг в этой тишине я явственно услышала, как зазвонил телефон. Звук шел со второго этажа. Прошла минута, но веселое треньканье не умолкало. Прилично ли будет войти, если хозяев нет дома? Конечно, неприлично. Однако телефон продолжал разрываться. В обычных обстоятельствах на том конце провода давно бы уже повесили трубку, – значит, случилось что-то чрезвычайное! Я ринулась внутрь.

Источник звука я нашла в женском будуаре, расположенном рядом с кабинетом Лисовика. Когда-то это была уютная комната, оформленная в нежно-коралловом цвете, сейчас от былой роскоши мало что осталось. На полу рядом с обгоревшей широкой кроватью я обнаружила трубку стационарного телефона. Но стоило мне взять ее в руки, как мелодия оборвалась.

– Алло, алло! – кричала я, однако на том конце провода уже отключились.

Неожиданно краем глаза я увидела в дверном проеме чей-то силуэт. От ужаса меня чуть инфаркт не хватил! Через секунду я с облегчением выдохнула:

– Господи, как вы меня напугали! Что вы тут делаете?

Глава 16

Сильвия казалась напуганной не меньше меня.

– Я забрала кое-какие вещи из своей комнаты, – пролепетала она, потрясая небольшим холщовым саквояжем. – А вы?

С ответом я замешкалась:

– Да так… Просто зашла из любопытства.

Прислуга Лисовиков подозрительно уставилась на телефон, который я все еще держала в руке. Могу поспорить, она решила, будто я явилась на пепелище мародерствовать! Эта мысль прямо-таки читалась на ее лице. Я поспешно положила трубку на кровать и от смущения принялась плести невесть что:

– Знаете, я люблю запах костра. Напоминает детство, пионерский лагерь, прощальный костер, печеную картошку… Вы в детстве ездили в пионерский лагерь? Нет? А я по две смены подряд. Незабываемые ощущения. Первую неделю просишь маму забрать тебя домой, а потом привыкаешь. Шесть девочек в комнате, иногда даже двенадцать, подъем в семь утра, зарядка, линейка, завтрак, все по расписанию… Ты ни секунды не можешь побыть одна, везде ходишь строем. От такой жизни хочется утопиться в ближайшей речке. Но ты этого не делаешь, потому что где-то в глубине души догадываешься: сейчас у тебя – счастливое детство, а потом будет еще хуже…

Я чувствовала себя идиоткой, но не могла остановиться. Умолкла только тогда, когда заметила, что Сильвия плачет.

– Что с вами? – бросилась я к ней.

– Все кончено, – простонала она, – Лисовик мертв, теперь я никогда не узнаю шифр! Да и кому он нужен, если сейф опустошили?!

Эта крупная женщина рыдала у меня на плече, как ученица младших классов. Больше всего на свете человека страшит неизвестность. Чтобы хоть как-то прояснить ситуацию, я пересказала Сильвии разговор оперативников, который подслушала под дверью кабинета.

– Лисовик умер, потому что ему сделали укол, как нам!

– Нам? – Она подняла заплаканное лицо.

До меня дошло, что я случайно проговорилась. Пришлось открывать карты и признаваться до конца:

– Со мной произошло то же самое, что и с вами. Двое мужчин ввели мне смертельную инъекцию и сказали, что дадут противоядие, если я назову им шифр от сейфа Лисовика.

– А как бы вы узнали шифр? – удивилась Сильвия. – С помощью гадания?

– Карты тут ни при чем. Просто на улице было темно, и меня перепутали с вами, ведь мы довольно похожи.